Цивилизация
В 1993 году мне было десять лет. Сейчас то время принято считать образцом разрухи и дном падения как общества, так и государства. Хотя в десятилетнем возрасте это воспринималось несколько иначе: картинка на улицах за последние два-три года стала более насыщенной, появились цветастые вывески и большой выбор иностранных сигарет в соответствующих ларьках. Шоколадки, йогурты и много газировки. В общем, в десять лет это все как-то перевешивает экономическую и политическую проблематику. На углу Столешникова переулка и Большой Дмитровки открылся магазин с блестящими витринами. В одной витрине стояли очень красивые зимние ботинки, которые были мне нужны, – не обязательно эти, хоть какие-нибудь. Но так сложились обстоятельства той зимой, что родители не могли мне купить никакие ботинки, просто не было денег.
Примерно так я себе и представлял нашу жизнь с конца февраля этого года. Денег нет, что-то хорошее еще осталось, но его мало, и оно совершенно недоступно. Плюс девяностых, казалось мне тогда, заключался в хороших отношениях России и Запада. Да, это были покровительственные отношения со стороны Запада и были довольно унизительные применительно к России. Но, как известно, плохой мир лучше хорошей войны. Тогда рынок, будто одичавший и взбесившийся голодный пес, сорвался с цепи и начал кого-то облаивать, кого-то кусать, кого-то жрать заживо, а кому-то и служить. Экономика стала работать на самых свободных из возможных принципов: главное – разрешить все, там внутри рука рынка решит все самостоятельно, а на выходе получатся деньги. Деньги, разумеется, нужно переправить на Запад, так надежнее. Вот, скажем, был государственный завод, а стал частный. Потом новый хозяин подумал, что этот завод ему содержать не очень выгодно, и перестроил его под офисное помещение. Или не перестроил, а просто сдал мелким мастерским, клепающим рекламные материалы и однодневным конторам, отмывающим деньги через Сингапур и Британские Виргинские острова. Мы вам деньги, вы нам принтеры, но принтеры только на бумаге, а деньги в дружественном банке по «чеченским авизо». Был такой популярный способ обналичивания денег в 90-е, он был совершенно законен при том, что до абсурдности легок для мошенничества.
И вот таких ситуаций отсутствия всякого регулирования экономики мы знаем тысячи. Как закрывались станкостроительные заводы, станки приходилось завозить из Китая, пока все это решалось, целые отрасли оставались или без нужных деталей, или без рынков сбыта, или без нужной логистики. А рынок работал, деньги так или иначе делались, кто-то всегда получал выгоду. Но только экономика становилась все более и более зависимой, при этом антиамериканская риторика началась в правительственных кругах еще при Ельцине. Можно вспомнить и его антиамериканскую речь 1998 года, и бросок русских десантников на Приштину, и разворот самолета премьер-министра Примакова.
А из экономики в это время уходила всякая самостоятельность. И это тоже понятно: зачем производить что-то свое, если можно купить, наладить поставки, взять в лизинг?
В какой-то момент, поняв, что от продажи ресурсов можно получать сверхдоходы, их стали складывать в специальные фонды, которые распределили по миру. Но доходов стало так много, что их стали тратить и на развитие производства внутри страны.
Так появились новые «Лады» и даже свой самолет Sukhoi Superjet 100, о чем, скажем, в 2001 году нельзя было и подумать. Да, и автомобили, и самолеты на 50% состоят из зарубежных комплектующих и технологий. Но, во-первых, до самого недавнего времени так был устроен весь мир – он как лента Мёбиуса был интегрирован сам в себя по самые уши. Во-вторых, самолет, на 50% состоящий из технологий отечественных, – это уже на 50% лучше чем ничего.
А потом случилось то, что случилось. И мы оказались в той точке, из которой, скажем, темный 1993 год с его недоступными зимними ботинками казался относительно неплохой перспективой. И в панической атаке думалось – все это наступит немедленно и неотвратимо. Но вот идут месяцы, а страна как-то не погружается в каменный век. Более того, появляются некоторые признаки жизни, дающие повод для сдержанного оптимизма.
Решили пустить в серийное производство самолеты Ту-214. Это, конечно, еще не означает, что теперь в течение полугода весь парк Airbus и Boeing заменят на отечественные машины. Нет, даже если все будет складываться хорошо, на это уйдут годы. Но важно, что появился стимул. Двигаться кроме как внутрь больше некуда, от себя не убежишь, офшоры не помогут, надо что-то делать здесь.
И валюту, оказывается, можно покупать по вменяемому курсы. Не по официальному, конечно, но и не по ужасающему, она есть в каждом обменнике.
И отдыхать можно ездить, и даже есть куда. Магазины по-прежнему забиты привычным изобилием, нет дефицита лекарств в аптеках, и люди по улицам не ходят в лохмотьях.
Понятно, что, вероятно, главные трудности еще впереди, накатывать они будут постепенно. Но дело в том, что мир изменился кардинально и бесповоротно. И он изменился не в один день, все это происходит уже несколько лет, и к этому нужно если не привыкать, то адаптироваться. Как, скажем, компания Airbus будет адаптироваться к тому, что 65% титана поставлялось из России? Наверное, наладит обратный импорт. Знакомое словосочетание?
Но больше всего меня в этом поражает опрос общественного мнения. 20% россиян на вопрос, что они будут делать, если потеряют работу завтра, ответили: «Ничего не буду делать до конца жизни. У меня достаточно денег, чтоб прожить».
Может быть, это какой-то глубинный независимый и нерушимый народ, который представляет собой монолит общества, и его уже невозможно запугать? Может быть, это и есть то самое глубинное государство? Может быть, оно растворено в людях, а не управляется откуда-то сверху? Тогда, конечно, уже нечего бояться.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.