Цивилизация
Однажды я ходила к психологу. Лет двадцать назад, еще до того, как это стало трендом. У меня были проблемы на работе, проблемы в личной жизни, проблемы в семье. А еще толстая задница, маленькие сиськи и мучительная, до обморока, неловкость, когда кто-то при мне говорил «сиськи». В общем, я, как теперь принято говорить, не вывозила. Днем еще как-то держалась, а вечера коротала, сидя в углу, подвывая и крупно дрожа, как околевающий чихуахуа. Работы было много, поэтому иной раз этому увлекательному занятию я предавалась прямо в офисе.
– Молодая ж баба, – изумился однажды припозднившийся коллега. Он уже уходил домой, но заглянул на звуки моего воя. – Клубы, танцы, поклонники, не?
– Ыыыыыы, – ответила я.
И тогда он, дай ему бог здоровья, написал на распечатке интервью, что я редактировала, – да, представьте, когда-то мы это распечатывали! – номер телефона врача. Да, представьте, когда-то психолог должен был иметь медицинское образование, и профильную практику, и вообще – быть врачом.
Вдаваться в детали нашего с психологом сотрудничества я лучше не стану – дело все-таки интимное. Тем более что сотрудничество это было недолгим, приемов через восемь доктор эмигрировал куда-то в Европу. Надеюсь, это было естественное течение его жизни, а не бегство от адской чихуа, дважды в неделю извергающей на него потоки невротической лавы. Кстати, как я сейчас понимаю, уехал доктор исключительно вовремя, буквально за мгновение до того, как я подсела на эти визиты.
И вот что я скажу: тот психолог мне действительно помог. Как настоящий врач, он нашел причину и вылечил ее – с медицинской жесткостью, не особенно заботясь о том, чтобы мне было приятно. То есть никакого лежания на кушетке с глазами в потолок, как в голливудских фильмах. Никакого поглаживания моего скулящего эго. Все четко, по-деловому и эффективно. Помните сатирическое вирусное видео с психотерапевтом, который говорит пациентке «Прекратите это»? Доктор, я боюсь быть похороненной заживо. Прекратите это.
Нет, мой врач не издевался надо мной, и его рекомендации не сводились к тому, что я должна просто прекратить стучать зубами. Но я выходила с приема – врач, кстати, был против того, чтобы называть их «сеансами», мы же не спиритизмом занимались, – с крепнущей уверенностью в том, что я могу изменить то, что можно изменить, и избавиться от того, что изменить не получится. Если только начну что-то предпринимать. Конечно, все было посложнее, но суть именно такова: твои проблемы не уникальны, к каждой прилагается решение – чаще всего неприятное, поэтому иди и делай. Не бойся, что не справишься, ты сильнее, чем думаешь.
Вот за этим четверть века назад люди ходили к психологам, а десять лет назад – к тренерам личностного роста: чтобы прекратить жалеть себя, перестать бояться и начать действовать. Чтобы меняться и расти над собой. И вдруг оказалось, что последнее, вот это «расти» – стало звучать издевательски. Нет, нам по-прежнему предлагают расти. Но, на мой взгляд, куда-то не туда.
Тренд изменился, и это признают сами психологи. В моде бережное отношение к себе и безусловное принятие себя – такого, какой ты есть. Избегание даже намека на эмоциональный и физический дискомфорт. Взращивание уверенности в собственной исключительности и какой-то особой ценности себя, своих чувств и своего мнения.
Все это звучит совсем неплохо. Если бы не одно «но». Эти прекрасные вещи не предполагают реальных, видимых изменений – материальных и физических. Суперсилой теперь считается даже не слабость, а умение ее «принять» и беззаветно любить себя с этой самой слабостью. Под слабостью я не имею в виду обстоятельства непреодолимой силы вроде тяжелых заболеваний – тут человек, увы, действительно мало на что может повлиять. Но есть много чего, что отравляет нам жизнь и что мы действительно способны изменить. Вот только теперь это не нужно. Потому что это – насилие над собой, над своей драгоценной личностью и своим драгоценным телом.
Последнее меня несколько удивляет.
Допустим, в задаче говорится, что одна женщина недовольна своим весом и считает, что ее жизнь изменится, если она похудеет на десять килограммов. Казалось бы, решение очевидно: год спорта и контроля за питанием – и в подавляющем большинстве случаев вес, как говорится, будет взят. Бонусом к нему пойдут законная гордость за себя и уважение к себе же. И, в сущности, в этом и будут заключаться жизненные изменения. Но давайте усложним задачу: ходить в спортзал женщина стесняется, полагая себя слишком толстой для беговой дорожки. Поэтому для начала она идет к психологу или какому коучу. Двадцать лет назад она бы услышала: ты сильная, ты сможешь, ты должна хотя бы попытаться. Сейчас ей предложат сначала разобраться в отношениях с собственным телом, с зависимостью от чужого мнения, с детскими травмами, приведшими к расстройству пищевого поведения. И мягко, поддерживающе, а также очень-очень долго работать над тем, чтобы «принять себя» и каждый свой килограмм, который она считает лишним. То есть оставить все без изменений и еще наслаждаться, что смогла.
И вот тут я теряюсь: граждане, но ведь это же откровенное, простите, кидалово. Смогла, блин, что? Потратить деньги и время на то, чтобы убедить себя в ненужности перемен? Во вреде труда и самоограничений? В том, что равнодушный мир, который не восторгается тобой, бесценной, и не заботится о твоем эмоциональном комфорте – это плохой мир? Ну наверно, однако другого нет.
Одной из высших добродетелей декларируется сейчас независимость от чужого мнения. Но, как обычно у нашего вида, декларируется одно, а демонстрируется совсем другое. «Ты достоин любви, уважения и заботы такой, какой ты есть, поэтому не позволяй чужому мнению влиять на твою самооценку». Мне одной видится в этой установке, мягко говоря, лукавство? Любовь и уважение – это и есть зримое и осязаемое проявление того самого «чужого мнения», от которого мы должны быть независимы. И раз оно, мнение, нам вроде как по фигу и никак на нашу личность не влияет, чего тогда требуем, чтобы любили и уважали? Над чем на самом деле работаем-то?
Правда в том, что человеку, за редким исключением, никогда не будет все равно, что думают о нем окружающие и как его воспринимает социум. Человеку нужно, важно, необходимо комфортное социальное взаимодействие. Это одна из наших базовых потребностей. И я не очень понимаю, каким образом ее хочет закрыть тот, кто с порога объявляет, что у него сложный эмоциональный период, тяжелое детство в анамнезе, посттравматический синдром, расстройство пищевого поведения и зависимость от сахара, с которой он борется. Все это вроде как означает, что такому человеку полагается особая забота и уважение за то, что он героически ходит к психологу. Такому человеку что ни скажи, все будет обесцениванием, давлением, неуважением и насилием.
На днях моя знакомая попросила подчиненного предоставить отчет о сделанной за неделю работе. Подчиненный подумал и выдал: «Мой психолог говорит, что я не обязан никому доказывать свою ценность». Твой психолог говорит тебе, идиоту, то, что ты хочешь услышать, подумала знакомая, а доказывать придется, иначе уволю к чертовой матери и найму кого-то более ценного. Сказать вслух, впрочем, не успела: сотрудник ушел заваривать себе мятный чай, у него стресс, на него давят. Вечером он пожалуется своему психологу на неэмпатичное начальство, поговорит о личных границах, об отсутствии карьерного роста – и получит щедрую порцию эмоционального сиропа, суть которого сводится к тому, что никто не обязан быть сильным, ты имеешь право на уязвимость и нет причин стыдиться того, что начальница довела тебя до слез. Она давила, это естественная реакция. А ты молодец, ты движешься вперед.
Да неужели.
Живя в парадигме «безусловного принятия», человек не движется. Он лежит в уютной колыбельке и агукает, и ему хорошо, ему просто отлично, ведь его любят любым, спроса с него никакого. И подходят к колыбельке только для того, чтобы сделать «козу» и умиленно сказать: кто это у нас такой милый, такой красивый, такой самый любимый? И достаточно бессмысленной младенческой улыбки, чтобы мир вокруг растаял от любви и восторга.
Но только такого мира никогда не будет. Даже если вымрут все, кто по-прежнему полагает пинок животворящий лучшим средством мотивации и понимают простую истину «таким, какой ты есть, тебя примет только земля». Все, кто не считает процесс обучения, диеты, физические нагрузки, переработки и прочую прозу жизни – насилием над собой. Или считает, но готов себя «насиловать» ради результата.
Вымрут они… Мы, мы вымрем… И останутся только сверхценные младенцы, каждый уникален, каждый достоин любви и уважения по факту своего существования. Красота, правда? Если бы не одна маленькая проблема: младенцы не способны выжить без взрослых. Особенно младенцы, которые никогда не вырастут – потому что незачем.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.