Долгосрочные убытки

Владимир Путин последнюю пару месяцев раздает деньги. Прежде всего на обещания, озвученные им на Питерском форуме в конце июня: БАМ, ВСМ, ЦКАД. Потом к БАМу добавился Транссиб. ВСМ от Казани продлена вдвое, ЦКАД стала элементом большой дороги из Европы в Китай. Совершенно неожиданно из уст министра финансов последовало обещание удвоить выплаты компенсаций по советским вкладам, замороженным в 1991 году. Еще Фонд развития интернет-инициатив, гражданское вертолетостроение, льготы лесопромышленникам и т. д. К тому же никто не отменял и обязательств бюджета по резкой эскалации оборонных закупок и требование выполнения майских, 2012 года, указов президента. Список можно продолжать, но и так ясно, что Путин не просто так раздает деньги, в этом он видит способ подстегнуть стагнирующую экономику. Идеи бывшего министра экономического развития, а теперь помощника президента по экономике Андрея Белоусова очевидно воплощаются в жизнь.

Предполагается, что госзаказы сработают по мультипликатору: строительство железных дорог загрузит металлургов заказами на рельсы и вагоны, те увеличат спрос на руду, уголь и электроэнергию, дадут работу людям и т. д. Все это уже было. Массовая прокладка трубопроводов сменилась мощными строительными проектами к саммиту стран АТЭС-2012, Универсиаде-2013 и Олимпиаде-2014. Теперь им на смену приходит новый набор путинских мегапроектов. Все логично? Нет. Совершенно очевидно, что это больше не сработает и способно дать только кратковременный эффект (если он будет заметен вообще). И вот почему.

Все уже реализованные проекты обладают одним свойством: они действительно способны дать импульс экономике, но только в момент своего осуществления. После своего завершения этот импульс сразу же умирает. Потому что трубопроводы неэффективны (избыточны или сверхдороги), а АТЭС и Олимпиады не дадут после своего завершения долговременного эффекта в виде создания рабочих мест, производств или новых отраслей экономики. Они отыграли свою роль, предъявив дополнительный спрос в момент своей постройки, а сразу по завершении умерли.

Система «подсаживается» на иглу государственных мегапроектов, и, как только они заканчиваются, им на смену должны идти другие мегапроекты, иначе экономика начинает заметно тормозить.

Если предложить безработному раскапывать яму и потом закапывать ее обратно и платить ему при этом ту же сумму денег, что и пособие по безработице — это, безусловно, даст экономический эффект в виде роста ВВП и занятости. Вырастет спрос в смежных отраслях на лопаты. Внешне все налаживается, но по сути происходит не реальный рост экономики и благосостояния людей, а бессмысленный акт и разбазаривание ресурсов. Именно на такое раскапывание и закапывание похожи все наши мегастройки. Они ничего не дают людям после своего завершения. Никому не нужны закопанные трубы, объекты зимних видов спорта в субтропиках с редким и мокрым снегом, застройка острова Русский, где никто не живет, мост в никуда за миллиард долларов...

Цели для приложения совершенно колоссальных усилий и средств выбираются странные. Они определяются не нуждами людей, не потребностями экономики, а политическими амбициями, тщеславием руководства и чем-то таким, что точно не имеет отношения к экономике и вообще рациональной деятельности. Посмотрите, как происходит выбор проектов. Путин заявляет их публично, а только потом под них появляются серьезные экономические расчеты. И даже если они показывают неэффективность, менять что-то уже поздно.

Вы видели фасад гостиницы «Москва» на Манежной площади? Он несимметричен. Справа и слева два разных рисунка. Говорят, в свое время Иосифу Сталину принесли на выбор два варианта фасада, а он не разобравшись подписал оба. Второй раз спросить побоялись и построили сразу оба варианта... Может, это правда, а может — легенда. Но необъяснимо асимметричный фасад — вот он, в самом центре Москвы.

Так же происходит выбор госпроектов и сейчас. Никому не нужный недогруженный БАМ. Зачем его расширять? Но отступать нельзя, стройка уже заявлена публично. И к ненужному БАМу добавляется еще и Транссиб также с сомнительной, но чуть более вероятной эффективностью. Единственное, что может окупить эти стройки, – массовые поставки из Китая в Европу по железной дороге через Россию. Сомнительно, что это произойдет: нужен бурный рост северного Китая, а рост у нашего соседа последние десятилетия происходит как раз с другой стороны — запад и юг побережья, а не глубинная материковая часть. Но даже если это произойдет, что России с этого? Ни новых отраслей промышленности, ни рабочих мест – всего лишь обслуживание чужих транзитных потоков...

Или высокоскоростные магистрали. Любой экономический расчет показывает их заведомую неэффективность. Чтобы сделать ВСМ окупаемыми, надо держать высокие цены на билеты. Но это будет не по карману широкой публике, резко сократит число пассажиров и все равно не окупится. Да и на дальние расстояния совершенно неконкурентоспособно по сравнению с авиатранспортом... А если держать низкие, доступные цены, то популярности добавится, народ пользоваться будет. Но к окупаемости проекта не приведет, а приведет только к текущим убыткам, к необходимости десятилетиями дотировать эти перевозки. В чем смысл создания объекта долгосрочной убыточности?

Государство просто не может найти действительно выгодные проекты, которые могли бы двигать экономику, иметь позитивный долгосрочный эффект. Наоборот, с помощью колоссальных инвестиций создаются объекты долгосрочной убыточности. Которые имеют негативный, угнетающий экономику эффект на десятилетия вперед.

Чиновник не разорится, даже если реализует заведомо неэффективный проект за счет бюджета. Наоборот, он скорее выиграет – ведь он же сделал что-то грандиозное. А на грандиозной стройке так сладко воровать... Может, для того и нужны все эти мегапроекты чиновнику? Ручное управление, крупный бизнес, зависящий от господрядов, – это идеальная почва для коррупции.

Итак, государство создает заведомо неэффективные мегапроекты, которые могут дать только временный эффект. И, похоже, других проектов не способно создать в принципе. Где же выход?

Это не новая проблема в экономической теории. Ведь коммерчески эффективное инвестирование – не функция государства.

Власть – не коммерсант, она не руководствуется соображениями экономической выгоды. У нее совершенно другие цели и задачи в обществе. И неправильно навешивать на нее обязанности обеспечения экономической выгоды. Она с такими обязанностями заведомо не справится. И во всем мире уже давно перестали навешивать коммерческие задачи на чиновников.

Если хотят подстегнуть экономику, то надо создавать условия для оживления частного бизнеса и частного инвестирования, которое руководствуется именно соображениями выгоды. Только частник жизненно заинтересован в создании «долгоиграющего» бизнеса и эффективном расходовании ресурсов. Бывают ситуации, что частник не хочет инвестировать.

Такая ситуация описывается идиомой: «можно подвести лошадь к воде, но нельзя заставить ее пить». Однако такие ситуации не означают, что надо подменять частника государством. Это ни к чему хорошему не приведет. А если и даст какой-то эффект, то он будет краткосрочным, а в долгосрочной перспективе наверняка приведет к большим убыткам. Не надо пытаться заставлять пить лошадь. Надо набраться терпения, разобраться, что сдерживает частника, и последовательно создавать условия для активизации именно частной инициативы. Рано или поздно лошадь захочет пить. Частник стремится к прибыли, он хочет работать, хочет зарабатывать.

Именно в этой идеологической установке, в вере в частную инициативу — основное отличие между современной российской и западной моделями стимулирования экономики. Российская модель обеими ногами осталась в социализме. Россия так и не приобрела иммунитета от гипертрофии госучастия в экономике. Наоборот, в последнее десятилетие она явно создает модель государственной экономики с полным пренебрежением и даже презрением к частным капиталу и инициативе.

Посмотрите на отношение государства к самозанятому населению, к индивидуальному предпринимателю. Если обложить его дополнительными налогами, то потом не нужно удивляться массовому исходу частника в «тень». С «тенью» государство будет бороться силовыми методами. А фактически – устанавливать новый симбиоз низовых силовых структур и зависящего от них самозанятого населения.

Чиновник лучше любого частного бизнеса знает, что нужно стране и людям — чиновник в этом абсолютно уверен. Не могут люди, никак не могут прожить без зимней Олимпиады в субтропиках и высокоскоростных магистралей. А на этих стройках заработают приближенные к чиновникам «друзья», которые точно понимают, кому обязаны своими миллиардами.

Впрочем, как только чиновник уходит из власти (а если еще и со скандалом!), то все «друзья» сразу куда-то деваются. Как это было с Борисом Березовским. И потому чиновник должен быть всегда во власти, он должен стать несменяемым. Так неправильная экономическая политика создает под себя авторитарную политическую структуру, которая, в свою очередь, вновь и вновь формулирует неправильную экономическую политику.

Это логически замкнутая самовоспроизводимая структура. Беда у нее только одна – она ведет к стагнации экономики, потому что реализует заведомо неэффективные решения. Это может некоторое время скрываться ростом внешних доходов от экспорта. Но если новых доходов нет, экономика останавливается. Что и произошло в этом году прямо у нас на глазах. И ничего ее запустить уже не сможет. Государство будет по-прежнему предлагать экономически неэффективные решения, а вот места для частной инициативы остается все меньше и меньше.