Цивилизация
Новейшая история России еще ждет своего Геродота. Возможны разные ракурсы в описании этого обширного предмета. Среди них не лишним окажется и такой: посмотреть на недавнее минувшее сквозь призму правительственных концертов. И не просто концертов, а самых главных, то есть тех, что приурочены к светлому Дню работника органов госбезопасности. Именно там можно уловить нюансы политических оттенков, которые грубо заретушированы в остальном корпусе телепрограмм.
Начнем издалека. Обычно важность мероприятия легко вычисляется по наличию или отсутствию главного начальника. 10 лет назад на концерт пришел сам Борис Ельцин. Положение его, и политическое, и физическое, было довольно сложное – предательства, болезни, потеря популярности... И тем не менее он решился произнести речь. Его слушали плохо, так как не в словах было дело. Визуальный смысл выступления главенствовал над вербальным, что четко проявляло нехитрый замысел: стране должен быть явлен бодрый президент, каковой еще покажет кузькину мать в 2000 году. Стройный сценарий разрушило мимолетное видение. Когда президент уверенным шагом спустился со сцены в партер, там произошло секундное замешательство. Присутствующие встали не в едином порыве, как обычно, а чуть замешкав, через одного. Ельцин растерянно остановился, обвел зал глазами обиженного ребенка, затем грузно опустился в кресло, глядя не столько на сцену, сколько внутрь себя. И как-то сразу стало ясно: нет, не будет кузькиной матери в 2000-м. И ничего больше не будет, кроме тихого угасания у времени в плену.
Минуло 10 лет. Страна стала совсем другой. Любовь к гаранту крепка, а танки наши быстры. Триумфальные выборы в Государственную думу прошли под знаком этого всепоглощающего чувства – кого бы ни выбирали последние 8 лет, мы все равно выбираем Путина. Предъявление стране и миру преемника в лице Медведева тоже обернулось триумфом. И вот в такой всеобщей духоподъемной атмосфере в декабре 2007-го грянул концерт в честь чекистов. Тяга к новациям обнаружилась сразу. Иерархичная телекамера во время исполнения гимна задержалась дольше обычного не на Путине, а на преемнике Медведеве. Вечер открывало не что-нибудь очень краснознаменное, как это бывает обычно, но джаз имени Олега Лундстрема. Стилистические вольности уже отдавали попранием традиций. На сцене – никаких девушек с косами до копчика или Петросяна с «Дискотекой Авария». Никакого сладкоголосого Лещенко, профсоюзной музы Толкуновой или, бери выше, самой Пугачевой. Только Хворостовский, Башмет, Ванесса Мэй, Патрисия Каас. Венцом свободомыслия назначили группу Scorpions. Громче всего лубянские поклонники хард-рока аплодировали композиции «Ветер перемен». Напомню – это не просто баллада, а знак и символ обновленной России. Под нее «скорпионы» вместе с Ростроповичем разбивали Берлинскую стену, ее пели в Кремле в 91-м. Тогда с ветрами перемен все было ясно. А куда они дуют теперь? – размышляли растерянные пикейные жилеты.
Прошло время. Мы дожили до очередного концерта по случаю Дня работников органов госбезопасности образца 2008-го. Переменчивый климат ветры отменил. Кризис внес свои коррективы. Раньше одним из важнейших атрибутов правительственного концерта считалось приветствие главного начальника страны или отрасли. Именно по его наличию или отсутствию мы догадывались о важности события. Медведев на концерте отсутствовал, его приветствие прочитал руководитель администрации президента Сергей Нарышкин. Но было не вполне понятно – то ли мероприятие не такое уж важное, то ли главный человек все-таки на месте? Речь держал Путин. Речь хорошая, большая, разве что некоторые пассажи типа размышлений о бесспорном авторитете органов внутри страны и вне ее выглядят несколько амбивалентно.
Формат концерта балансировал между привычной имперскостью и кризисной скромностью. Большое морально-политическое значение в структуре правительственных концертов имеет выбор ведущих. На сей раз их не было вообще. Обошлись без цельнометаллической Светланы Моргуновой, простоявшей на посту главкома кремлевских концертов без малого полвека. Зато имел место привычный набор вокалистов – от Валерии до «Любэ», освященный неизменным, как гвоздики на столе советских президиумов, Резником. А где Резник, там высокая гражданская лирика. Мантры о единстве он украсил некоторым отступлением от канона. Шероховатости рифмы и размера в данных отступлениях с лихвой возмещались чувством большого патриотизма. Детишки, в окружении которых вышел пиит, самозабвенно обещали дядям в погонах: «Когда мы подрастем еще,\ Мы к вам поступим стопроцентно\. Я к дяде Жене в ФСО\... А мне дороже ФСБ, где главный Александр Васильич». Непроницаемые лица в зале показали, что дяди пока еще не готовы к такому боевому пополнению. Праздник завершился песней Газманова «Нарисовать мечту», навевавшей уныние. Почувствуйте разницу – вместо прошлогоднего ветра перемен нам теперь предлагают мечту, которую еще предстоит нарисовать.
Время меняется так быстро, что уже сегодня концерт, прошедший всего несколько дней назад, кажется анахронизмом. За окном стремительно развивается кризис. И хорошо бы в поворотные моменты не забывать: в нашем отечестве декабрь славен не только Днем чекиста, но и Днем декабриста (этот праздник не артикулируется, но тем не менее он существует и в истории, и в умах). Декабристы еще дремлют, но автомобилисты уже вышли на площадь. Каким будет следующий концерт 20 декабря 2009-го, сегодня не возьмется предсказать никто.
