Цивилизация
«Надо же, с восьмидесятых такого движения не помню!» — водитель, подвозивший меня к зданию Международного пресс-центра на Итальянской улице, не мог нарадоваться на пустынный, несмотря на разгар рабочего дня, Невский проспект. Местные автолюбители, перепуганные обещаниями закрыть весь центр города в день приезда на торжества президента Путина, в массовом порядке предпочли оставить машины дома.
Питер праздничный заставляет и москвича мысленно вернуться на два с лишним десятилетия назад. Кругом чисто, нарядно, и, куда ни взгляни — милиционеры в белых рубашках. Ну конечно: 1980 год, московская Олимпиада.
По количеству иностранных гостей Москва-80, правда, переплюнула Санкт-Петербург-2003: несмотря на западный бойкот, в столицу СССР приехали тогда несколько десятков делегаций. Но по качеству визитеров невская метрополия даст в эти дни сто очков вперед кому угодно. Такой ареопаг — лидеры «большой восьмерки», Китая, Индии, всех нынешних и будущих стран Евросоюза, всех государств СНГ (всего 41 национальная «команда» и три «сборных» от международных организаций) — можно было увидеть разве что на ооновском «саммите тысячелетия» три года назад.
И тот факт, что весь мировой Олимп съехался в Петербург, без сомнения, является крупным успехом России и личной политической победой президента Владимира Путина .
Как утверждает глава государства, идея устроить большой международный сбор в честь 300-летия Санкт-Петербурга принадлежала вовсе не российской стороне, а премьеру Люксембурга. Именно он два года назад на саммите ЕС в Стокгольме, куда впервые в истории был приглашен российский руководитель, предложил «в качестве солидарности и поддержки России продемонстрировать в городе в дни юбилея флаги Европы». «Естественно, я не мог позитивно не отреагировать на это», — замечает президент.
Кто бы ни стоял у истоков петербургского суперсаммита, политическим содержанием его наполнил Кремль: 300-летие со дня закладки «окна в Европу» решили использовать для того, чтобы освятить курс путинской России — в Европу, на Запад, к современной цивилизации. Впечатляющий рывок в этом направлении руководство страны совершило в период с сентября 2001-го, когда Путин решительно поддержал Вашингтон в борьбе с терроризмом, по июнь 2002-го, когда в Москве, Риме и Санкт-Петербурге прошла серия встреч с главными западными партнерами — ЕС, НАТО, США и Германией. Казалось, вот он, прорыв, и за год, оставшийся до питерского юбилея, наши отношения достигнут качественно нового уровня.
Однако серия саммитов год назад оказалась кульминацией, после которой наступил спад. Отношения с Евросоюзом полны внутреннего напряжения, вопреки кажущейся доброжелательности и обилию заявлений о стратегическом партнерстве. И если по Калининграду достигнут формальный компромисс (хотя, по сути, Москва добилась весьма немногого), то в вопросе о вступлении России в ВТО случился настоящий клинч.
Потенциал взаимных деклараций исчерпан, стороны испытывают нарастающее раздражение в отношении друг друга, модель будущего взаимодействия не ясна.
В этих условиях рассуждения о таких фундаментальных сдвигах, как скорое создание единого экономического пространства и продвижение к безвизовому режиму, звучат неубедительно. А попытка сблизиться с европейскими грандами Германией и Францией на основании противостояния американскому доминированию к прогрессу не привела.
Отношения с США тоже переживают не лучшие времена. И дело даже не в том, что Вашингтон обиделся на Москву за позицию по Ираку, — после питерского саммита внешнее взаимопонимание между Бушем и Путиным, скорее всего, восстановится, багдадская страница будет перевернута. Хуже другое — предстоят новые кризисы (Иран, Северная Корея), а пространство для маневра у России еще уже, чем до кампании против Саддама. Китайский вариант «неодобрительного бездействия», который был возможен для нас в иракской коллизии, впредь нам не подходит. Убедившаяся сама и убедившая всех в своем могуществе Америка ждет теперь от партнеров только поддержки, тем более от тех, кто хочет возместить урон, который двусторонним отношениям нанес иракский спор. Для Москвы это означает выбор: следовать в фарватере США, отказываясь от прежних позиций по тому же Ирану (это грозит внутриполитическими осложнениями) или уходить в глухое сопротивление, чреватое серьезным подрывом отношений со Штатами. А ведь хорошие отношения с единственной сверхдержавой — это сегодня необходимое условие успеха на международной арене.
~ Саммиты в Санкт-Петербурге (с СНГ, с ЕС, с Бушем, с Коидзуми) обречены на успех, потому что заведомо не предназначены для достижения конкретных результатов. Питер сейчас действительно чудо как хорош. Ну разве повернется язык ссориться, когда вокруг такое великолепие, как восстановленный за полтора года из руин Константиновский дворец, возрожденная Янтарная комната или свежевыкрашенная Дворцовая набережная. О проблемах успеют поговорить и потом, когда поблекнет краска и облупится штукатурка. Тем более что, как говорят местные жители, ждать этого, учитывая питерский климат, городскую экологию и качество проведенных в спешке косметических работ, придется недолго.
Автор — главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», специально для «Газеты.Ru» из Санкт-Петербурга
