Молить о пощаде

«Жизнь слишком коротка, Пруст слишком долог». Так написал Анатоль Франс к публикации первого тома «Утраченного времени» Пруста. У нас нет времени терять время. Поговорим о насущном.

Неделю назад прошла информация, что военнослужащие Бригады чрезвычайных ситуаций испанской армии, направленные на борьбу с эпидемией коронавирусной инфекции, обнаружили в домах престарелых в разных провинциях страны, куда они пришли проводить дезинфекцию, сотни пожилых пациентов, полностью брошенных, а иногда даже уже и мертвых.

То есть медсестры и медики, которые должны были ухаживать за пожилыми людьми, просто сбежали, оставив их умирать без ухода. Пишут (ссылки есть в сети, можете сами почитать), что иногда «тела скончавшихся оставляли разлагаться прямо в постелях, если санитары считали, что эти люди могли умереть от COVID-19, и боялись перенести их хотя бы в морг».

Министр обороны Испании Маргарита Роблес заявила, что армия потрясена случившимся и намерена дальше действовать в подобных случаях «максимально жестко и сурово».

Генеральная прокуратура Испании уже возбудила в связи со вскрывшимися фактами уголовное дело.

Жизнь не только слишком коротка, но и иронична.

Даже Ксения Собчак и та, скорей всего, уже переболела коронавирусом.

«Свою история хочу вам рассказать», — хочет и рассказывает она. «Я в ноябре, муж свидетель, страшно заболела, никогда так не болела — кашель, неделями лежу дома, температура, которую я не могу сбить». Телеведущая также рассказала и о проблемах с голосом, который она на время потеряла из-за осложнений, вызванных болезнью.

«Это были прекрасные дни», — сделал свое замечание ее муж.

Жизнь не только слишком коротка, иронична, но еще и смешна.

Мой знакомый журналист написал на днях: «Подарил сестре «Алису». Очень полезное существо». Спрашивает ее:

— Алиса, что нам делать, если нас не выпускают из дома?

— Молить о пощаде

Вот мы и молим.

Все мы помним прямую трансляцию вечерней службы в Ватикане.

Папа читает проповедь перед пустой площадью. Пока читает, вечереет, спускаются сумерки, начал накрапывать дождь, потом пошел сильней, и «за спиной папы, прямо по диагонали кадра, с тента полило струей».

Так пишет моя подруга, живущая в Италии: «Невозможно смотреть, как фигура в белом отходит от кафедры, преодолевает, опираясь на чужую руку, ступеньки базилики, а потом отпускает эту руку и, сильно прихрамывая, идет к иконе Марии, спасительницы римского народа, которую привезли из базилики Санта Мария Маджоре — как доставали при горестях и бедах много веков подряд, а потом, так же медленно прихрамывая, переходит к распятью».

«Ему восемьдесят три, думаю я, он вряд ли думал — да никто из нас не думал семь лет назад, когда его избирали, — что ему придется служить перед пустой площадью. В пустом соборе. Посреди пустого города».

Каково ему там, в этой пустоте? В пустоте, пусть и не в тесноте, о которой говорил Мандельштам.

«Да не спросят тебя молодые, грядущие те,
Каково тебе там в пустоте, в чистоте, сироте».

Мандельштам ошибся. Грядущие молодые спросили.

Известный российский писатель говорит, что вирус — это наказание от Господа тем странам, где признали однополые браки и где много с этим хороводились.

Иранцы, наверно, немного удивлены этим высказыванием. (Если бы каким-то чудом узнали о нем — что им до известного русского писателя? Они и не слышали о таком). Да и начал Господь наказывать однополые браки почему-то с Китая — видимо, для отвода глаз.

Жизнь не только коротка, иронична и смешна. Она еще и глупа.

Кстати, о карантине.

Два ведущих американских издания — The Wall Street Journal и The New York Times — выступили с критикой радикальных мер против коронавируса. Они считают, что если ограничительные меры правительства будут продолжаться дольше недели или двух, издержки от потери рабочих мест и банкротства превысят те потери, что воображают себе большинство американцев.

Не знаю, как там у американцев — у нас потери уже есть, и существенные.

Пишет владелица известной сети кофеен:

«Я закрыла уже пять кафе из 33 московских. Выручка по сети упала на 85%. 90% малых и средних предпринимателей — таких, как я, — не смогут оправиться от вируса. А вокруг масса нелепых шуток, мемов и обучающих курсов «как разобрать шкаф в карантине» и «как не убить мужа и ребенка, пока сидишь дома»!

Я смотрю на все это и понимаю: люди просто не задумываются о том, что очень много таких же бизнесов, как наш, просто исчезнут после кризиса. Что миллионы людей, задействованных в этих бизнесах, окажутся без средств к существованию. А у многих дети, кредиты, съемные квартиры. Их семьи полностью живут за счет бизнеса — у них нет задела даже на несколько недель, а тем более месяцев. Сегодня я и такие, как я, принимают решение уже не о выживании бизнеса, а о том, как нам вытащить заложенное собственное жилье из банков. Как не попасть в тюрьму при банкротстве, как избежать ситуации, при которой наши наследники будут всю жизнь должны Сбербанку за взятые нами несколько лет назад кредиты на развитие, которые мы сейчас просто не в силах погасить».

Что об этом думают Пруст, Анатоль Франс и наш известный писатель?

Жизнь слишком коротка, а карантин слишком долог.

... Только несколько дней назад увидел почти распустившуюся почку. Зеленая, молодая, жирная. Вот-вот окончательно распустится.

Утром проснулся — за окном белым-бело. Снег лег толстым слоем — на землю, на ветки, на расцветшую уже было мать-и-мачеху, на балкон, на балконную решетку, на забытый на балконе веник и выставленные было тапочки (чтоб выходить на уже пригретый солнцем балкон, курить или просто так сидеть).

Как там теперь эта салатовая почка?

Как ей в этом холоде, под снегом, в темноте и холодной тесноте, под спудом? Кто ей теперь мать, кто мачеха?

Кто ее придет, дуру, слишком рано вылезшую, оживлять?