Цивилизация
На стыке восьмидесятых и девяностых американская группа Swans сумела заложить фундамент для половины радикальных тяжелых проектов современности, при этом экстремизм самих Swans никогда не сводился к жесткому гитарному звуку и оглушительному грохоту ударных. Музыканты настолько поднаторели в попытках достучаться до самых темных и неизведанных сторон человеческой натуры, что самые изящные и тонкие элегии у них получались не менее душераздирающими, чем ранние индустриальные опыты с заголовками типа «Public Castration Is A Good Idea». Swans взбудоражили мировое рок-сообщество серией сокрушительных альбомов и распались на самой высокой ноте. В 97-м году, с выходом концертной записи с говорящим названием «Swans Are Dead», лидер коллектива Майкл Джира перешел от раскатистого, предельно напряженного рока к проекту Angels Of Light — своеобразному кантри, впрочем, столь же гипнотическому и сокровенному. В прошлом году, спустя 13 лет молчания, Swans вернулись и сразу же заявили о себе новой пластинкой, ни в чем не уступающей классическим работам группы. Незадолго до первого визита группы в Россию корреспондент «Парка культуры» связался с Майклом Джирой и расспросил его о причинах реюньона, о ненависти к модникам и о том, что общего между концертами Swans и экстазом.
— Это банальный вопрос, но, тем не менее, что вас подтолкнуло к воссоединению Swans?
— Просто я почувствовал в этом необходимость. Не финансовую, нет. Просто в определенный момент я понял, что это то, чем я должен заняться прямо сейчас.
— И всё?
— И всё. Мне надо было опять встретиться с моей темной стороной, с дьявольским близнецом, которого я скрывал столько лет. Опять почувствовать себя самим собой. Angels Of Light были таким соблазном, передышкой, отпущенной на то, чтобы вновь собраться с силами. Ну и когда-то же я должен был прийти в себя и вернуться со Swans! Вот это и произошло. Это мое предназначение, и я не могу от него уклониться. Кто знает, может, мне вообще недолго осталось? Я часто испытываю чувство, заставляющее меня торопиться, работать в полную силу, успеть сделать всё, что я запланировал. Вот это чувство и заставило меня собрать Swans.
— Swans всегда звучали как голос человека, для которого осуществившаяся американская мечта — самый страшный ночной кошмар. Что вы испытываете по этому поводу сейчас?
— Я понимаю, о чем вы говорите, только, к сожалению, эта мечта давно уже вырвалась за пределы США. Теперь эту религию исповедует весь мир — впрочем, я не считаю, это нашим поражением. Мы не сражались с потребительской идеологией, мы просто включали в песни те мысли, которые у нас вызывал подобный порядок вещей. Я не проповедник и не политик и совершенно не желаю никого вести на баррикады или учить жизни. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить, как на наше поведение влияют медиа — раньше это было ТВ и радио, сейчас это интернет, но эффект все равно схожий — полная дезориентация и растворения собственного Я в лавине лжи, пропаганды и рекламы. Но нас интересовали даже не такие вполне очевидные вещи, а попытки найти себя в этом вихре информации, попытки отделить наносное от подлинного, присущего только тебе. И мы двигались в этом направлении: наши концерты и тогда, и сейчас призваны очищать людей, открывать в них скрытые духовные возможности. И я считаю, что это возможно только путем полного перерождения человека в ходе нашего выступления, и, конечно, это не каждый может вынести. Но иначе зачем тогда всё это нужно?
— А в студии?..
— В студии всё совсем по-другому. Это точка отсчета, точка, в которой мы намечаем те направления, в которых будем двигаться тогда, когда будем играть нашу программу перед зрителями. Что до конкретных методов работы, то я вдохновляюсь такими продюсерами, как Джордж Мартин, Фил Спектор, которые больше не продюсеры, а режиссеры, а музыканты играют те роли, что им достаются по сценарию.
— Кстати, если уж мы заговорили о людях… Как была сочинена песня «You Fucking People Make Me Sick» (с последнего альбома Swans «My Father Will Guide Me Up A Rope To The Sky»)?
— О, на неё ушло много времени и сил. У меня в компьютере были кусочки разных старых записей, из которых, я думал, может, что-то получится. Я хотел сделать из них аудиоколлаж, нечто в духе моего проекта Bodylovers, но каждый раз оставался недоволен результатом. Тогда я решил поместить в середину отыгрыш на акустической гитаре, но это тоже не спасло ситуацию. И вот я просто сидел в интернете и наткнулся на какую-то ссылку и стал разглядывать все эти хипстерские блоги — ну знаете, Tumblr и что-то в этом роде, где много бессмысленных фотографий и еще более бессмысленных текстов. И тут в моей голове возникли стихи — прямое описание того, что я почувствовал в тот момент. Мне захотелось написать колыбельную, спетую от лица убийцы и насильника всех этих счастливых людей. Так и родилась эта песня.
— Изначально Swans были осознанно маргинальным проектом, а потом вокруг вырос настоящий культ — сегодня у вас множество эпигонов и последователей. Как вы к этому относитесь?
— У меня это вызывает двоякие чувства. Конечно, приятно видеть, что твоя музыка что-то значит для людей, но, с другой стороны, когда тебя пытаются копировать — это просто смешно. Потому что, как правило, они берут лишь какие-то отдельные аспекты нашего творчества и не видят за этим общей картины, и в итоге получается такая пародия на нашу музыку. Хотя бывают разные случаи. Мы недавно играли концерт вместе с группой Sunn O))), и вроде бы они взяли у нас определенные идеи. Но они их развили до такой степени, что сделали собственными. И с ними я ощущаю близость — думаю, что и в следующем году мы будем давать концерты вместе. На самом деле моей главной целью всегда было сочинять музыку и играть её живьем. Ничего больше. Я не хочу брать на себя больше, чем смогу поднять.
— Вам важно то, как слушатель воспримет эту музыку?
— Конечно. Мы проводим месяцы, чтобы подготовить для слушателя настоящее аудиопутешествие, передачу нашего опыта через звук — запредельного, пограничного опыта, который крайне трудно объяснить на словах. Наиболее близкие переживания — это смерть или экстаз. Поэтому наша музыка не несет и не может нести идеологическую нагрузку — это вообще из совершенно другой области, она не из мира идей.
— При этом всё это переживается и на собственном опыте? Я имею в виду, например, те диковинные случаи, которые описываются в ваших песнях.
— Да, хотя бы отчасти они всегда имеют корни в нашей жизни, но какая-то толика выдумки здесь присутствует, конечно. Я часто думаю о том, что не смог бы написать собственной автобиографии просто потому, что я никак не могу заставить себя придерживаться реальных событий — мне это кажется очень скучным. Я описываю события так, как я их воспринимаю. Если начать их воспринимать так, как они есть, то можно сойти с ума. Фантазия — это лишь способ облегчить существование, а не сгустить краски. И в любом случае задача текста — создать свой собственный мир, а не быть сухим документом.
— Ну а все же, в процессе сочинения музыки какую роль играет предварительное планирование, обдумывание структуры композиции? Вы её больше головой сочиняете или сердцем?
— Я не придерживаюсь подобного разделения. Для меня сочинение музыки — это боксерский поединок, раунд за раундом, безжалостный и изнурительный обмен ударами. И вот, когда боксер выходит на ринг, он не думает, чем конкретно он должен достичь победы — метким ударом, скоростью реакции, сообразительностью или чем-то еще. Он просто напрягает все свои силы, делает все, что только может сделать. Он не думает ни о чем другом, он полностью сфокусирован на том, что происходит перед ним прямо сейчас. Так же и со Swans — мы всегда были такими атлетами. Мы делаем нечто большее, чем сами из себя представляем. Понимаете, о чем я? Наша музыка всегда была значительнее нас самих просто потому, что появилась на свет она путем экстраординарных совместных усилий. Кое-кто надорвался. Я и сам удивляюсь тому, что вообще еще жив.
— А кто находится в том углу ринга?
— Я сам. Это матч, в котором ты избиваешь себя, стараясь задеть как можно больнее.
14 мая Swans выступят в Санкт-Петербурге на 15-м международном фестивале SKIF в Центре современного искусства им. Сергея Курёхина, а 15 мая — в Москве, в клубе Avant Club.
