Цивилизация
1962 год, безымянная деревня в средней полосе. Пока в показанной в «Оттепели» столице катаются на карамельных «москвичах», самозабвенно курят, пьют, делают аборты и снимают «Девушку и бригадира», здесь привычно выживают, в том числе из ума. Замордованный партийным начальством председатель колхоза (Александр Коршунов), скрепя сердце, сажает кукурузу вместо ржи. Направленная из города молодая учительница немецкого Женя (Светлана Смирнова-Марцинкевич) страдает от несоответствия действительности ожиданиям:
ехала в «ситцевую Русь», а приехала в какой-то ад.
Ее жених Юра (Николай Иванов) пытается организовать в избе городской комфорт, в связи с чем домочадцы считают его иудушкой. Из Москвы все время кто-то приезжает. То брезгливый артист с фокусами, то самодуры-начальники, то загадочный гражданин из ЦК КПСС.
Последний привозит к местной целительнице сына Сашу (Михаил Гаврилов), который прячет лицо под шарфом. Узнав, что Саша изуродован болезнью, Юра расслабляется, а напрасно: Жене московский парень интереснее, чем деревенский. Есть еще внучка знахарки Зина (Мария Луговая), у нее тоже большое и неспокойное сердце. Тем временем НАТО ставит ракеты в Турции, а СССР наносит симметричный удар на Кубе. Сельских мужиков — и молодых, и резервистов — собирают в военном лагере. Связь с Москвой то и дело теряется, а всякая гроза кажется началом атомной бомбардировки.
Тихая русская деревушка превращается в классическую осажденную крепость Стивена Кинга — кругом туман зловещей неизвестности.
Никакой альтернативной истории в сериале, правда, нет: в постоянных флеш-форвардах нам зачем-то показывают, как герои сорок лет спустя катаются по застывшей во времени Центральной России на японских автомобилях и вспоминают любовные переживания былых лет. Играют постаревшую четверку Владимир Меньшов, Валентина Теличкина, Лев Прыгунов и Ольга Науменко.
Создается впечатление, что последние лет пятнадцать российские телеканалы усердно реализуют национальный проект: с помощью дидактических ток-шоу и сериалов о бандитах, квартирном вопросе и ужасах СССР пытаются внушить народцу, что он, народец, гнилее некуда. Жесток, дремуч, несамостоятелен, глуп, вороват, опасен и склонен к нарушению библейских заповедей по сто раз на дню.
Иногда в этой матрице случаются сбои и выходят вещи вроде «Оттепели» и «Третьей мировой», которые жителями России и фейсбука воспринимаются как манна небесная.
Для работы над ними в останкинский Мордор приглашают приличных людей вроде Валерия Тодоровского и, в случае с «Третьей мировой», Александра Котта — автора хорошей «Брестской крепости», фильма бедного, но гораздо более благородного, чем, например, «Сталинград».
Мастерам разрешают держать фигу в кармане:
в «Оттепели» все герои — американцы с русскими именами, в «Третьей мировой» идет интеллектуальная метаигра с подкованным зрителем. Сперва председатель колхоза в духе бессмертной Светы из Иванова отчитывается перед Москвой, что «пьяниц стало намного более меньше». Следом почти цитируется бессмертное балабановское «мухи тут». Из бани вдруг выскакивает неприкаянный герой Шукшина — мужик с пытливым умом и чудаковатым сердцем, который во всем хочет докопаться до правды. Линия с учительницей немецкого кажется постмодернистским намеком на фильм Евгения Ташкова «Уроки французского» по одноименному рассказу Валентина Распутина.
Шоу исподтишка плюет в идеологию, которую федеральные каналы, по идее, должны насаждать.
Дымовая завеса «сериала про СССР» рассеивается уже в первой серии, и начинается вневременная история про «любить по-русски». Жанр специфический, но в данном случае облагороженный хорошими актерами и нежным афористичным юмором: «Кстати о силосе: я жениться хочу». «Как колхоз?» — «Вам правду или честно?»
Главное — выдержать первые полчаса, когда все шумят, рапортуют и размахивают партийными билетами. Потом станет легче.
«Третья мировая» — история о талантливом народе, которому не дают распорядиться собственной судьбой, и эта его подневольность, закрепощенность (особенно на фоне «Оттепели») — зрелище по-настоящему угнетающее. Хорошая то есть история. Надо только помнить, что любой сбой в «Матрице» всегда санкционирован агентом Смитом.
